Один из лидеров российского шорт-трека Владимир Григорьев (участник программы «Сочи-2014») размышляет в беседе с корреспондентом агентства "Р-Спорт" Анатолием Самохваловым о том, как важно будоражить мозг и общественность, чем его, некогда украинца по паспорту, привлекла Россия, и не понимает, почему для рядового отечественного тренера спортсмен – жидкая субстанция, а для иностранного он всегда молодец.
Шорт-трек – езда по кругу?
- Вы, Владимир, в своем деле как Роман Широков в футболе – везде со своим мнением.
- Ну, надо всегда высказывать свою точку зрения.
- Однако не все спортсмены ее имеют, а те, кто имеет – ее не выражают.
- Важно ведь помимо своего мнения и умение не залезть в дебри, когда нарываешься на неприятности. Не думаю, что меня будут от чего-то отстранять лишь за то, что я отвечаю на чей-то вопрос.
- В Сочи раскритиковали лед, шум подняли.
- Так правильно! Там тысяча человек работает, у всех у них какие-то начальники. Обращаешься к ним, спрашиваешь, почему лед не готов, получаешь ответы, что не поймешь - тут кто, собственно, отвечает за то, что нас интересует. - Кто виноват? – Да тут начальников столько, что не сыщешь. Только после того, как критика появилась в прессе, всех, кого надо, наклонили, и все начали суетиться, начали что-то делать. Не хватало спортсменам зала… Приехало на этап Кубка мира сто с чем-то спортсменов, тренажерные такие маленькие, что нечем было дышать, что люди вынуждены идти бегать на улице, где дождь идет. Бегали на втором этаже комплекса, а там, во-первых, пока пройдешь все эти коридоры с инстанциями, время потеряешь. Во-вторых, неудобно как-то в коридоре разминаться. Потом зал нашелся. А вот со льдом, как бы там кого ни нагибали, пока не знают, что делать. В Канаде и США в большинстве случаев нормальный лед, а у нас на олимпийском объекте не могут сделать.
- Почему внутрироссийские соревнования не столь зрелищны, как международные?
- На внутренние турниры большинство приезжает из регионов, у наших тренеров еще не тот менталитет, что нужно. Они всю жизнь развивали большие коньки, потом резко переключились на шорт-трек. В итоге мы получили ситуацию, когда очень мало тренеров реально разбирается в тактике и подготовке спортсменов. Посмотрите, сколько ребят годами тренируются, но не прогрессируют. Допускаю, и сами спортсмены не включаются в процесс, а занимаются шорт-треком для того, чтобы поездить, потусить…
У (главного тренера сборной России) Себастьяна (Кроса) настолько все отработано, он знает, кто сколько кругов за тренировку проехал, с какой скоростью и на каких льдах. Кто сколько за год… Причем он не только анализирует, но и чувствует нас, к чему мы готовы и на что способны. Он дает нам цикл, и в итоге мы едем (на дистанции) не так, как получится, а так, как планировали.
Наши тренеры, бывает, дали одну тренировку, на следующий день другую, после которой ты не можешь ехать. В чем же дело? – задаются они вопросом. – Ну, давай сегодня поменьше дадим… И вся логика. Потом, шорт-трек – это очень тактикоемкий вид спорта, и вся тактика закладывается в тренировочном процессе. Для большинства же наших тренеров шорт-трек по-прежнему – это езда по кругу. Нет специфического мышления. Едут спортсмены по кругу, ну и пусть себе едут. А потом мы видим то, что видели (на чемпионате России) в Коломне. Спортсмен не может совершить интересный обгон, потому что он его не отрабатывал…
А потом пришел Крос и сказал…
- Вам Крос близок в ментальном плане, и это даже не вопрос.
- Естественно. Мы с ним общаемся, и если у меня что-то не получается, или я хочу что-то сымпровизировать на льду, то всегда с ним советуюсь. Он, как правило, со мной соглашается, но не поддакивает, а садится рядом, открывает статистические записи и мы вместе разрабатываем интересный тактический ход. Он спрашивает, что бы я сделал в конкретной ситуации…
- То есть он не претендует только на свое мнение?
- Он постоянно будоражит мозг спортсмена, ему это интересно. Конечно, он как главный тренер отвечает за результат, но ему важно общение. Допустим, я ему предлагаю некий эксперимент на льду, а он мне говорит: все правильно, но у тебя немножко лишнего веса для этого хода или мышцы не слишком разработаны.
- Ощущение, что наши тренеры призывают больше трудиться, а сила Кроса – в деталях.
- Да, мы все эти годы трудились, трудились, а результата не было. А потом пришел Крос и сказал: "Не обязательно много делать, надо правильно делать, и столько, сколько положено". Он детализирует, из чего состоят скорость, мышцы, выносливость. Еще он говорит, что для всего нужно время, чтобы спортсмен сам собрал себя из крупиц своего ресурса, по чуть-чуть, и тогда придет результат. Хотя я могу сказать, что такой метод помогает мне, но не уверен, что всем.
- Почему?
- Потому что многим больше по душе дедовский способ "больше трудиться". У человека, допустим, природная выносливость. Вот ему надо тренироваться и тренироваться. Поэтому если в моем случае Крос попал в самую точку, то кому-то он может не нравиться.
- Кому такой не понравится?
- Не знаю. Каждый пусть сам за себя решает, хорошо ему стало с приходом Кроса или плохо. Кто-то ведь все равно говорит, что свои тренеры лучше.
Апатичное начальство
- Андрей Аршавин, помнится, сказал, что после работы со своим первым иностранным тренером Властимилом Петржелой он больше не сможет ужиться с российским.
- Я его понимаю в том плане, что тяжело каждый раз перестраиваться. У тех, кто в нашей сборной, опыт большой. Мы со всеми тренировались – и с китайцами, и с корейцами, и с канадцами, и с нашими. От каждых чего-то набираешься, этот опыт всего на свете – тоже преимущество. У меня первый тренер – мой отец. Бывало, он куда-то уезжал, и я начинал тренировать его детей. Объяснять спортсменам – работа, конечно, тяжелая. Поэтому сейчас я научился понимать любого тренера. Отец все время меня вел, мы добивались результатов. Но, после того как я попал в сборную России, по каким-то вещам в тренировочном процессе мы стали расходиться. По технике, например. Но с каждым приходом нового тренера на пост главного в сборной, я все лучше понимаю своего отца. У каждого свое мировоззрение, каждый из тренеров настолько индивидуален, что каждый из них прав. По-своему. Оттого с отцом я постепенно перестаю спорить.
- Как он относится к Кросу?
- Говорит, если результат есть, значит, идем в правильном направлении. Хорошо относится. Отец ведь не догматик какой-то, он сам многое искал в своей карьере. Пришел из больших коньков и постоянно изучал специфику шорт-трека. В тактике он многим со мной делился, и под его руководством я обгонял и канадцев, с корейцами, бывало, соперничал. Отец мой дипломат. Он может давить и напрягать, безапелляционно утверждая: "Ты не прав, потом будешь жалеть об этом…" Но он никогда не оскорбляет своих спортсменов.
- Спортсмены из любого вида спорта любят, по моим наблюдениям, тех тренеров, для которых не существует мелочей. Интерес – в мелочах, не правда ли?
- Правда. Но мелочи – опасны. Некоторые из них превращаются в большую проблему. Но я за то, чтобы заниматься именно мелочами, потому что при их исправлении ты сразу ощущаешь результат.
- Википедия вас называет российско-украинским шорт-трекистом.
- За Украину я выступал с 2005 года, на двух Олимпийских играх. Я хотел бегать быстро и повышать результаты, но начальство было в этом не заинтересовано. Я был пятикратным чемпионом Украины в течение пяти лет и по уровню равных мне просто не имелось. Поговорил с отцом, который и был тренером сборной Украины, он тоже оказался за переезд туда, где есть конкуренция. За новый опыт. Выбрали Россию, где нас хорошо приняли, где меня сразу зачислили в сборную.
- Результат попер?
- Пополз вверх, а потом пришел китаец, зарядил нагрузки, и я сдал. Поначалу подумал, что стал старым и пора заканчивать. На смену ему пришел кореец, который пригляделся ко мне и сказал: "Ты еще можешь". Начал контролировать персонально мой тренировочный процесс, это сделай, говорил, то сделай – все индивидуально, нагрузку менял, ботинки коньков. Это ведь он поменял мне обувь, сказал: под твой стиль бега нужны именно эти ботинки. Я стал так динамично расти, как никогда до этого, у меня впервые в карьере коньки перестали "срываться". А с Кросом вообще все идеально получается. Он меня, оказывается, уже знал, и видел мое развитие через свой метод.
Фигаришь, фигаришь…
- Корейская методика чем по сути отличается?
- Встаешь с первыми петухами и в шесть утра уже на льду. Или в пять с чем-то. И неважно, что время московское и ты в Новогорске, а не в Сеуле. Потом завтрак и опять тренировка. Обед и еще тренировка. Полдник и еще… И вот целый день фигаришь, фигаришь с большими энергозатратами до семи вечера. Там ужин и все – на сегодня все могут отдыхать.
- Мозги еще что-то соображали?
- Они к тому времени уже расплавлялись. Но кореец работал не бездумно. Он был силен в теории и имел свое мнение по поводу развития каждого из нас. Каждый тренировочный забег сопровождался определенной тактической целью, поэтому на соревнованиях мы уже были спокойны по поводу того, что должны тактически предпринять в той или иной ситуации. Вообще корейцы не все поборники жестокой дисциплины. Встаешь рано утром, но никто тебя не оскорбляет на льду и с палкой не стоит за спиной. Это наш, российский, тренер может подойти и сказать: "Ты козел, ты м**к, ты г**но". От корейца ничего подобного ты не услышишь никогда, он будет тебя бесконечно убеждать, пока не добьется понимания с твоей стороны. Если ты провалил дистанцию, он подойдет и скажет: "Знаешь, ты начал правильно, но потом нужно бы было предпринять вот такой ход, а не тот, который ты сделал. Но ты все равно молодец". Наш, отечественный специалист, конечно, часто загоняет спортсмена в такую грязь, когда тот и вправду начинает верить в то, что он состоит из какой-то некрасивой субстанции. Хотя если ты не можешь вывести спортсмена на новый уровень, не повышая на него голос, то какой ты тренер? Получается, что это ты сам себя обзываешь теми словами, которые ты произносишь в адрес подопечного. Корейские специалисты в России добились прогресса благодаря и знаниям, и менталитету. Уж не знаю, культура это у них такая или что-то еще…
- Но кореец не программировал вас на свой лад, лишая возможности думать?
- Нет, на дистанции выбор за спортсменом. Посмотрите, наш корейский спортсмен Виктор Ан вообще создан для тактики. Но не из-за того, что он компьютер и все в мире шорт-трека изучил. Нет, он просто все предугадывает. Импровизирует. Но он пятикратный чемпион мира, он способен ехать медленно, а ты все равно его не обгонишь. Ну, если не выложишься без остатка, да еще и удачу поймаешь. Иной раз едешь за ним, что-то планируешь, но Виктор спиной все твои замыслы видит, однако до последнего не подает виду. Ты думаешь, ну вот он, шанс, вываливаешь наружу последние силы, и тут Ан добавляет самую малость скорости, встает даже не поперек тебя, а поперек самого твоего горла, и… отдыхает, будто самопроизвольно докатываясь первым до финиша.
- Шорт-трек – реактивный вид спорта, но чем больше его смотришь, тем лучше понимаешь, что верх мастерства в нем – это медленная езда.
- Я бы сказал, верх мастерства – это средняя скорость с постоянной возможностью добавить. Катишься с комфортом первым и посматриваешь вниз, на чужие ботинки. Чьи? Ага, какого-то новозеландца. Значит, твой главный соперник – канадец или кореец – еще далеко. Поэтому нужно вновь рассчитать скорость, но не нестись.
- Вы спринтер, скоростник, и вам 30 лет. Но скорость с годами объективно исчезает. У вас она растет. Что за парадокс?
- Постоянно обновляющийся по ходу карьеры тренировочный процесс. С каждым разом он все более продвинутый.
- Помните свои результаты в 23 года?
- Сейчас я намного быстрее. Резкость у меня небольшая, но стартовый толчок мощный.
5 лет без права забега
- В жизни вы тоже предпочитаете прямоту?
- Да, что вижу, то и говорю. Особенно по молодости любил высказать начальнику то, что думаю о нем. «Накалывал» сам себя. Когда приехал в Россию, выразил свое мнение одному руководителю, даже не задумавшись о том, что меня ожидают проблемы. Человек руководил и федерацией, и командой, и всем, чем только можно.
- И чего ж вы такого ему сказали?
- Пускай это останется в прошлом.
- Какие проблемы он вам устроил?
- Пять лет не мог никуда выехать, а там, где стартовал, получал дисквалификацию. Бегу быстрее всех и пенальти, пенальти, пенальти…
- Что произошло через пять лет?
- Пришел новый тренер и стал меня отстаивать, а я зарекомендовал себя нужным эстафетчиком и пятисотчиком. Он (руководитель) немного размяк по отношению ко мне, но все равно смотрел на меня и думал про себя, скорее бы я коньки на гвоздь повесил.
- Наверняка вам рекомендовали держать язык за зубами?
- Да, но тогда я не думал о последствиях, о том, что для кого-то я стану врагом, которого нужно будет уничтожить. Но эти пять необъективных лет дали свои плоды, как видим.
Хотя в 28-30 лет много о чем думаешь. Когда тренируешься, ты понимаешь, что сил уже не так много, ты не можешь выкладываться так, как когда-то. Тем более каждое поколение бежит все лучше и лучше. Потому что тренеры приходят умнее и умнее.
- О завершении карьеры не думаете?
- Нет, мне очень интересен нынешний расклад. Я хотел бы, чтобы все нынешнее со мной произошло пораньше, когда сила перла, энергией мог просто разбрасываться на дистанции, а сейчас тяжело совладать со всем этим, силы расходуешь, будто по четкому графику.
- У вас, судя по нашему диалогу, взгляд-то тренерский на профессию?
- Так оно и есть, я много читаю литературы по методике и психологии. Особенно перебирал страницы в то время, когда терял в результатах. Не понимал, почему так происходит и как нужно извлечь из себя ресурсы. Но бороться за естественные ресурсы с годами труднее и труднее. Целый день тренируешься, ужинаешь, а потом идешь и делаешь что-то дополнительное. И в какой-то момент понимаешь, что оставил все силы на льду, накапливать же их некогда, потому что завтра с утра опять напряженное занятие. Поэтому лучшее решение – лечь и заснуть.
