14 сентября, на пятом этапе «Золотой лиги» в Брюсселе олимпийский чемпион 2004 года, грантополучатель "Фонда поддержки олимпийцев России" Юрий Борзаковский провел последний старт в нынешнем сезоне. От себя лучшего он был очень далек. Начал, как обычно, в хвосте, но только до конца бега там приблизительно и остался. После финиша забега и сезона Юрий Борзаковский прокомментировал проблемы свои и российской легкой атлетики в целом.
- Юрий, как оцените свой бег в Брюсселе?
- Я никак не могу разбежаться после чемпионата мира в Японии, до сих пор чувствую себя тяжеловато. Сказался долгий перелет и последствия акклиматизации. К тому же, как такового отдыха у меня после Осаки и не было. Как только приехал, сразу пошли жесткие тренировки, потому что надо было готовиться к следующим стартам. А на тренировки тоже приходил никакой, уставший. Думаю, на этом я сезон закончу. Зачем организм мучить?
- А как же планировавшийся Мировой легкоатлетический финал в Штутгарте 22-23 сентября?
- Откажусь. Не имеет смысла ехать в Штутгарт и бежать так, как в Брюсселе. По статусу не солидно. Ну не должны олимпийские чемпионы так бегать (смеется)!
- Потерянные в Осаке пять килограммов к вам вернулись?
- Набрал дома килограмма два, но как только на старты приехал, они опять ушли. Я на самом деле чувствую, что не хватает веса, мощи. Бывает, когда вес нужно сбрасывать, но мне сейчас несколько лишних килограммов точно не помешает.
- Есть хотя бы удовлетворение, что в Брюсселе обыграли нового чемпиона мира кенийца Альфреда Йего?
- Йего тоже попал в яму. Человек поднялся на пик формы, а сейчас его начали мурыжить, возить всюду по турнирам. Думаю, Йего просто не успевает тренироваться. Я побывал на его месте в 2004 году, когда выиграл Олимпиаду, и тогда вообще бросил стартовать на какое-то время. Совершенно бесполезно продолжать тренироваться и выдавливать из себя что-то на фоне усталости. Каждому свое, но я бы на его месте сейчас не бегал.
- Юрий, что за странная история с письмом спортсменов в поддержку отстраненного главного тренера Валерия Куличенко, которое вы сначала подписали, а потом почему-то отозвали свою подпись?
- История действительно получилась странная. Мне дали текст на имя главы Росспорта Вячеслава Фетисова, где говорилось: пожалуйста, изберите главного тренера легкоатлетической сборной, потому что сборная в нем нуждается. Все, весь текст, без каких-то конкретных имен! К письму отдельно прилагались листы бумаги с подписями, где и я тоже расписался. Потом, когда начался ажиотаж, мне позвонили и поинтересовались, почему это я подписал письмо в поддержку Куличенко. Я удивился, ведь подписывал текст вообще без фамилий!
- Давайте поконкретнее. Кто предложил письмо, кто потом позвонил?
- Энные люди, я не буду называть их имена. Не хочу никого подставлять. Хотя они и подставили меня и многих других спортсменов, пусть это останется на их совести. Ко мне подошли и предложили подписать текст, который на самом деле был абсолютно безобидным: ну что тут такого в избрании главного тренера? Но видимо, листок с подписями впоследствии подложили к другому письму, и его уже положили на стол Фетисову.
- Что вы стали делать, когда узнали о подмене?
- Я позвонил и Вячеславу Александровичу, и президенту нашей федерации Валентину Балахничеву. Объяснил им, так же как и вам сейчас, ситуацию. Люди меня поняли. Я не хочу лезть во всю эту кашу, это не мои проблемы. Мне абсолютно параллельно, кто будет главным тренером: хоть Куличенко, хоть дядя Вася. Я ни от кого не завишу, мой тренер Вячеслав Макарович Евстратов сам пишет мне план, я его выполняю, и все!
- Но главный тренер сборной неизбежно как-то влиял на вашу подготовку.
- На мою совершенно не влиял и не влияет. Единственная его функция по отношению ко мне: вывоз в составе сборной на официальные старты. Поэтому, кто именно будет занимать этот пост, мне абсолютно безразлично.
- Зачем тогда вы подписали пусть даже первоначальный текст?
- Валентин Маслаков являлся исполняющим обязанности, а мы просили избрать главного тренера. Ничего особенного здесь нет. Другое дело, если там стоит имя Куличенко. Таким образом, я фактически подписываю сам себе приговор, расписываюсь, что я завишу от этого человека. Но у меня ведь голова на плечах есть, я никогда бы не стал так подставляться.
- Получается, в такой ситуации оказались не вы один?
- Думаю, есть еще люди. Я от многих слышал мнение, что письмо поменяли. Но когда мне зачитали письмо, которое в итоге дошло до Фетисова, я просто в первый раз в жизни услышал этот текст. Такого я никогда не подписывал! Я тут же позвонил Вячеславу Александровичу и объяснил, что я сам себе палки в колеса не ставлю. Он спросил мое мнение, стоит ли возвращать Куличенко. Я сказал: «На ваше усмотрение, мне совершенно все равно. Как вы сделаете, так и будет».
- А если бы в письме стояла фамилия не Куличенко, а например, Валентина Маслакова или Алексея Мельникова, подписали бы?
- Мельникова бы подписал. Это близкий мне человек, которого я хорошо знаю. К тому же, процентов на девяносто я уверен, что становиться главным Мельников не хочет. Поэтому можно подписывать спокойно, все равно до дела не дойдет (смеется). Насчет Маслакова можно подумать. Тоже ведь еще неизвестно, так ли уж хочет Валентин Михайлович занять пост главного тренера.
- Какие отношения за годы работы у вас сложились с Куличенко?
- Ровные. Мы никогда не конфликтовали, не ругались. Он делал свою работу, я делал свою. Между нами постоянно стоял этот барьер, поэтому мы мало пересекались. Я от него ни в чем не завишу, вот и все.
- Как вам кажется, отсутствие Куличенко сказалось на результатах команды в Осаке?
- Я воздержусь от комментариев. Лично я выступил на то, на что был готов. Мог выступить лучше, но на дистанции получилось так, что меня зажали в «коробку» и я просто не смог быстро выбраться. Бег был медленный, под меня, и я обязан был выигрывать. К сожалению, судьба сложилась так, как сложилась. Слава богу, что стал в итоге третьим, мог и вообще без медали остаться. Выцарапывал эту бронзу до последнего метра.
- В Пекине на следующий год условия ожидаются еще более экстремальные, чем в Осаке. Как будете готовиться?
- Пораньше уедем на адаптационный сбор, скорее всего, в Иркутск. Там будем сидеть две-три недели, потом поедем в Пекин, чтобы там тоже пройти акклиматизацию. В общем, все сделаем заранее, чтобы никаких неожиданностей не было.
- Не могу не спросить, куда пропал ваш друг Уилфрид Бунгей?
- Уилфрид по секрету рассказал, что у него родился второй сын, которому сейчас шесть месяцев. Я прекрасно понимаю, что такое ребенок в этом возрасте. Уилфрид устает, помогает жене. Не выступал весь сезон, за исключением одного старта в начале мая, готовился к чемпионату мира. В Осаке он, к сожалению, был пятым, и решил дальше не бегать, потому что сил уже нет. Семейные обязательства важнее.
- Бунгей не приглашал стать крестным своего сына?
- Я, честно говоря, вообще не представляю, какие обычаи по этой части в Кении. Зато Бунгей пригласил нас с Димой Богдановой к себе в гости потренироваться. Но Кения все-таки слишком далеко, тренеру тяжело ехать, поэтому никак не соберемся. С удовольствием бы съездил, но тут все решения будет принимать тренер - Вячеслав Макарович.
Источник: Агентство спортивной информации «Весь спорт», Наталья Марьянчик
- Юрий, как оцените свой бег в Брюсселе?
- Я никак не могу разбежаться после чемпионата мира в Японии, до сих пор чувствую себя тяжеловато. Сказался долгий перелет и последствия акклиматизации. К тому же, как такового отдыха у меня после Осаки и не было. Как только приехал, сразу пошли жесткие тренировки, потому что надо было готовиться к следующим стартам. А на тренировки тоже приходил никакой, уставший. Думаю, на этом я сезон закончу. Зачем организм мучить?
- А как же планировавшийся Мировой легкоатлетический финал в Штутгарте 22-23 сентября?
- Откажусь. Не имеет смысла ехать в Штутгарт и бежать так, как в Брюсселе. По статусу не солидно. Ну не должны олимпийские чемпионы так бегать (смеется)!
- Потерянные в Осаке пять килограммов к вам вернулись?
- Набрал дома килограмма два, но как только на старты приехал, они опять ушли. Я на самом деле чувствую, что не хватает веса, мощи. Бывает, когда вес нужно сбрасывать, но мне сейчас несколько лишних килограммов точно не помешает.
- Есть хотя бы удовлетворение, что в Брюсселе обыграли нового чемпиона мира кенийца Альфреда Йего?
- Йего тоже попал в яму. Человек поднялся на пик формы, а сейчас его начали мурыжить, возить всюду по турнирам. Думаю, Йего просто не успевает тренироваться. Я побывал на его месте в 2004 году, когда выиграл Олимпиаду, и тогда вообще бросил стартовать на какое-то время. Совершенно бесполезно продолжать тренироваться и выдавливать из себя что-то на фоне усталости. Каждому свое, но я бы на его месте сейчас не бегал.
- Юрий, что за странная история с письмом спортсменов в поддержку отстраненного главного тренера Валерия Куличенко, которое вы сначала подписали, а потом почему-то отозвали свою подпись?
- История действительно получилась странная. Мне дали текст на имя главы Росспорта Вячеслава Фетисова, где говорилось: пожалуйста, изберите главного тренера легкоатлетической сборной, потому что сборная в нем нуждается. Все, весь текст, без каких-то конкретных имен! К письму отдельно прилагались листы бумаги с подписями, где и я тоже расписался. Потом, когда начался ажиотаж, мне позвонили и поинтересовались, почему это я подписал письмо в поддержку Куличенко. Я удивился, ведь подписывал текст вообще без фамилий!
- Давайте поконкретнее. Кто предложил письмо, кто потом позвонил?
- Энные люди, я не буду называть их имена. Не хочу никого подставлять. Хотя они и подставили меня и многих других спортсменов, пусть это останется на их совести. Ко мне подошли и предложили подписать текст, который на самом деле был абсолютно безобидным: ну что тут такого в избрании главного тренера? Но видимо, листок с подписями впоследствии подложили к другому письму, и его уже положили на стол Фетисову.
- Что вы стали делать, когда узнали о подмене?
- Я позвонил и Вячеславу Александровичу, и президенту нашей федерации Валентину Балахничеву. Объяснил им, так же как и вам сейчас, ситуацию. Люди меня поняли. Я не хочу лезть во всю эту кашу, это не мои проблемы. Мне абсолютно параллельно, кто будет главным тренером: хоть Куличенко, хоть дядя Вася. Я ни от кого не завишу, мой тренер Вячеслав Макарович Евстратов сам пишет мне план, я его выполняю, и все!
- Но главный тренер сборной неизбежно как-то влиял на вашу подготовку.
- На мою совершенно не влиял и не влияет. Единственная его функция по отношению ко мне: вывоз в составе сборной на официальные старты. Поэтому, кто именно будет занимать этот пост, мне абсолютно безразлично.
- Зачем тогда вы подписали пусть даже первоначальный текст?
- Валентин Маслаков являлся исполняющим обязанности, а мы просили избрать главного тренера. Ничего особенного здесь нет. Другое дело, если там стоит имя Куличенко. Таким образом, я фактически подписываю сам себе приговор, расписываюсь, что я завишу от этого человека. Но у меня ведь голова на плечах есть, я никогда бы не стал так подставляться.
- Получается, в такой ситуации оказались не вы один?
- Думаю, есть еще люди. Я от многих слышал мнение, что письмо поменяли. Но когда мне зачитали письмо, которое в итоге дошло до Фетисова, я просто в первый раз в жизни услышал этот текст. Такого я никогда не подписывал! Я тут же позвонил Вячеславу Александровичу и объяснил, что я сам себе палки в колеса не ставлю. Он спросил мое мнение, стоит ли возвращать Куличенко. Я сказал: «На ваше усмотрение, мне совершенно все равно. Как вы сделаете, так и будет».
- А если бы в письме стояла фамилия не Куличенко, а например, Валентина Маслакова или Алексея Мельникова, подписали бы?
- Мельникова бы подписал. Это близкий мне человек, которого я хорошо знаю. К тому же, процентов на девяносто я уверен, что становиться главным Мельников не хочет. Поэтому можно подписывать спокойно, все равно до дела не дойдет (смеется). Насчет Маслакова можно подумать. Тоже ведь еще неизвестно, так ли уж хочет Валентин Михайлович занять пост главного тренера.
- Какие отношения за годы работы у вас сложились с Куличенко?
- Ровные. Мы никогда не конфликтовали, не ругались. Он делал свою работу, я делал свою. Между нами постоянно стоял этот барьер, поэтому мы мало пересекались. Я от него ни в чем не завишу, вот и все.
- Как вам кажется, отсутствие Куличенко сказалось на результатах команды в Осаке?
- Я воздержусь от комментариев. Лично я выступил на то, на что был готов. Мог выступить лучше, но на дистанции получилось так, что меня зажали в «коробку» и я просто не смог быстро выбраться. Бег был медленный, под меня, и я обязан был выигрывать. К сожалению, судьба сложилась так, как сложилась. Слава богу, что стал в итоге третьим, мог и вообще без медали остаться. Выцарапывал эту бронзу до последнего метра.
- В Пекине на следующий год условия ожидаются еще более экстремальные, чем в Осаке. Как будете готовиться?
- Пораньше уедем на адаптационный сбор, скорее всего, в Иркутск. Там будем сидеть две-три недели, потом поедем в Пекин, чтобы там тоже пройти акклиматизацию. В общем, все сделаем заранее, чтобы никаких неожиданностей не было.
- Не могу не спросить, куда пропал ваш друг Уилфрид Бунгей?
- Уилфрид по секрету рассказал, что у него родился второй сын, которому сейчас шесть месяцев. Я прекрасно понимаю, что такое ребенок в этом возрасте. Уилфрид устает, помогает жене. Не выступал весь сезон, за исключением одного старта в начале мая, готовился к чемпионату мира. В Осаке он, к сожалению, был пятым, и решил дальше не бегать, потому что сил уже нет. Семейные обязательства важнее.
- Бунгей не приглашал стать крестным своего сына?
- Я, честно говоря, вообще не представляю, какие обычаи по этой части в Кении. Зато Бунгей пригласил нас с Димой Богдановой к себе в гости потренироваться. Но Кения все-таки слишком далеко, тренеру тяжело ехать, поэтому никак не соберемся. С удовольствием бы съездил, но тут все решения будет принимать тренер - Вячеслав Макарович.
Источник: Агентство спортивной информации «Весь спорт», Наталья Марьянчик
